РКСМ(б)

Кто такие левые

Политическое понятие «левый» давно выродилось в ярлык, и этот ярлык ни к чему не обязывает своего гордого носителя. Быть «левым» — значит, выступать за какую-то абстрактную социальную справедливость, которую каждый понимает по-своему. Раздаёшь пищу бездомным? Ты левый. Выступаешь за права животных? Тоже левый. Защищаешь сексуальные меньшинства? Левый. Поддерживаешь социальное государство? Участвуешь в экологическом «движе»? Помогаешь развитию профсоюзов? Левый, левый, левый…

Поэтому очевидно, что так называемое левое движение — на самом деле не движение вовсе, а хаотичный винегрет из самых разных взглядов, тенденций, идей. В этой тусовке есть место широкому спектру взглядов, не только не совпадающих, но даже противоположных друг другу. Всё что угодно можно упаковать в нужную словесную обёртку. Бывают «левые» патриоты, бывают «левые» либералы, даже антикоммунисты тоже бывают «левые». Каждому найдётся место.

Если использовать слово «левые» в том изначальном смысле, которое заложила Великая Французская революция, тогда коммунисты — это тоже левые. И, следовательно, они являются частью того явления, которое принято называть «левым движением». Но в то же время коммунисты (и в России, и во многих других странах) стоят особняком от всех левых, далеко не всегда участвуют в той активности, которую принято ассоциировать с левыми, не разделяют «общелевых» взглядов и подходов по большинству вопросов, ведут с этими взглядами борьбу. И в этом смысле они не являются частью левого движения.

Следовательно, любое общественное потрясение, любой крутой поворот социальной или политической жизни вызывает в среде левых яростные споры, взаимные обвинения, противостояние, вражду. Забавно смотрятся при этом восклицания: «ну вот, у левых опять раскол!» Ведь расколоться может то, что было прежде единым, а левое движение никогда не было и не может быть единым. Любой сколько-нибудь принципиальный вопрос всегда будет вызывать ожесточённое противоборство разнонаправленных «левых». В нашей стране так было, например, во время монетизации льгот 2005 г., «болотных» протестов 2011-13 гг., «Евромайдана» 2013-14 гг., во время многочисленных президентских и парламентских выборов.

Империалистическая война – это серьёзнейшее потрясение, накладывающее свой отпечаток на все стороны жизни общества. Очевидно, что она тоже неминуемо ведёт к очередному расслоению, размежеванию левого движения. И каковы в этом размежевании стороны, понять нетрудно.

Одни «левые» поддерживают «свою», родную буржуазию. Другие столь же ревностно ратуют за «чужую». И те, и другие находят в своей избраннице особую прелесть, заботливо приукрашивают её, обеляют и оправдывают. История прошлого и нынешнего века даёт нам немало подобных примеров.

Есть, правда, и третья сторона – коммунисты, не предавшие своих идей, оставшиеся интернационалистами на деле. Ненавидимые обоими лагерями буржуазии и их «левой» обслугой, они не пристраиваются в хвост ни одной из сторон, а ведут самостоятельную линию в интересах рабочего класса.

Наконец, между этими тремя течениями постоянно курсируют и мечутся колеблющиеся, сомневающиеся, неопределившиеся.

Каково соотношение сил между этими тремя течениями — зависит от соотношения классовых сил, главным образом, от силы рабочего движения. Притом речь идёт не только о количестве (сколько рабочих участвует в классовом движении, в боевых профсоюзах и т.п.), но и о качестве (каков уровень идейно-политического развития, каково осознание своих коренных интересов).

Общее правило сформулировать несложно. Чем хуже рабочий класс осознаёт свои коренные интересы, чем слабее классовое движение, тем больше тех, кто теряет веру в силу пролетариата, ищет путь наименьшего сопротивления, отрекается от революционной стратегии борьбы, пристраивается в хвост той или иной группировке буржуазии. И наоборот, чем сильнее (количественно и качественно) рабочее движение, тем сильнее и коммунисты. Коммунистическое движение – зеркало рабочего движения.

Буржуазия постоянно ведёт борьбу за господство над общественным сознанием. Особую важность для буржуазии эта борьба приобретает в обстановке империалистической войны. Ведь капиталу приходится, с одной стороны, оборонять свои позиции (и свою собственность) от внешних и внутренних врагов. С другой стороны, этот же капитал нападает на чужую вотчину, с напряжением всех сил ведёт пропагандистскую войну, поддерживает внешних и внутренних врагов своего конкурента. В таких условиях особенно опасны распространители всяких крамольных идей — например, что в империалистической бойне не надо поддерживать ни одного из паразитов.

Поэтому понятно, что буржуазия (и «своя», и «чужая») вовсю старается свести на нет влияние коммунистов — подчинить их, обезоружить, разбить идейно и организационно. Неоценимую помощь в этом деле ей оказывает разнообразная «левая» обслуга.

Зная всё это, рассмотрим теперь более пристально российское левое движение и его специфику.

Кто разделил российский «левый» пирог

Рабочее движение в России остаётся слабым и количественно, и качественно. Как следствие, слабы и коммунисты. В их рядах царит рознь. Единой, признаваемой большинством стратегии нет. Связь со своим классом слабая.

Свято место пусто не бывает, а потому левое движение в целом давно и прочно заражено мелкобуржуазными иллюзиями, ценностями, стереотипами, испытывает сильное и разностороннее влияние капитала. В нём господствуют адепты «своей» буржуазии и «чужой» буржуазии. Всем они хорошо известны. Первые — это левопатриоты, охранители. Вторые — это леволибералы.

Разумеется, помимо этих ясно выраженных крайностей, есть немалое число оттенков, полутонов, колебаний, а также немалое число неопределившихся, которые либо занимаются своей узкой повесткой, либо просто числят себя «левыми». Но первую скрипку играют не они, а именно те, кто последовательно придерживается той или иной ясно выраженной линии.

Представители обеих буржуазных линий распределены по левому движению отнюдь не равномерно, и этому есть логичное объяснение. Разные группы в левом движении находятся на разном удалении от власти. Естественно, что охранители, будучи марионетками «своей» буржуазии, сильнее всего влияют на приближённых к этой буржуазии — то есть, на «системную оппозицию» и тех, кто очень хочет ею стать. А либералы, демонстрируя политическое противостояние с действующей властью, напротив, больше всего влияют на тех, кто сторонится власти, т.е. на «несистемную оппозицию»¹.

Ближе всего к власти находится партия «официальных коммунистов» — КПРФ, давно ставшая послушным орудием в руках Администрации президента. Также можно отметить марионеточную партию «Коммунисты России» и те группы, которые присасываются к более крупным единомышленникам и очень хотят «наверх» — например, «Левый Фронт». Руководители этих структур полностью поглощены извлечением гешефта из обслуживания власти, а рядовой состав в лучшем случае занимается благотворительностью и исповедует «теорию малых дел». О трудящихся эта публика вспоминает редко, поэтому коммунистам неинтересна.

Иное дело — независимые профсоюзы и общественные инициативы. Они, как правило, находятся в «несистемной» части. Конечно, там тоже попадаются желающие пристроиться к кормушке, и кому-то это удаётся — ценой предательства интересов трудящихся. Но низовые ячейки, рядовые профсоюзные и социальные активисты в массе своей настроены гораздо критичней по отношению к власти, поэтому в их среду либеральное влияние проникает легче. Вот лишь несколько примеров.

Павел Кудюкин, один из лидеров профсоюза «Университетская Солидарность», известный своими леволиберальными и даже антикоммунистическими взглядами. Его коллега Михаил Лобанов, математик и профсоюзный активист, также леволиберал. Блогер Андрей Рудой², когда-то имевший отношение к профсоюзу «Учитель», а теперь пропагандирующий либеральную повестку в левом поле. Его друг Дмитрий Кожнев, бывший профсоюзный активист, начавший свою политическую карьеру как леворадикальный оппозиционер в рядах РКСМ(б), а ныне тоже превратившийся в леволиберала и «левого» антикоммуниста.

Когда начался империалистический конфликт на Украине, охранители и либералы развернули яростную пропагандистскую борьбу за влияние на общественное сознание, в том числе, и на «красный» его сегмент. Арсенал используемых средств разнообразен, а площадь покрытия впечатляет.

Возьмём для примера борьбу охранителей на левом фланге. Левопатриотов старшего возраста по-прежнему окормляет КПРФ, но среди молодёжи её влияние невелико. Понимая это, власти попытались сосватать левой аудитории модных «марксистов» соловьёвского розлива — Стаса Васильева, Екатерину Кирбиреву, Александра Киященко и тому подобных. Получилось не очень, но пока что отечественный капитал продолжает подкручивать и подкармливать своих воспитанников. Новый импульс охранительским фантазиям под красным флагом дают факты тесного (в т.ч. военного) сотрудничества РФ с «социалистическим» Китаем и с КНДР. Тем более, российский капитал давно уже пытается воздействовать на международное левое движение, достаточно вспомнить скандальный Фестиваль в Сочи в 2017 году. В Латинской Америке большой популярностью пользуется телеканал «Russia Today», благодаря которому некоторые верят, что Путин — чуть ли не коммунист и тайный агент КГБ. Бурную деятельность развивает и Международный отдел ЦК Компартии Китая, ниточки от которого тянутся к марионеточной структуре с пышным названием «Всемирная антиимпериалистическая платформа» (World Anti-imperialist Platform — WAP). Она включает в себя несколько партий левого и даже «коммунистического» толка, а также — внезапно — несколько европейских националистических группировок. Основная декларируемая цель WAP — борьба с империализмом. Конечно же, только с американским, у них других ведь не бывает. Фактическая цель — поддержка конкурирующей империалистической группировки и борьба с коммунистами, прежде всего, с Компартией Греции, которая формирует подлинный коммунистический полюс и борется против любого империализма, не выискивая среди людоедов «менее реакционного».

Другая часть буржуазии не отстаёт . В их распоряжении — упомянутое выше влияние в профсоюзах (включая даже аппарат Конфедерации Труда России), разнообразные «тоже левые» блогеры (напр., Рудой³, Родионова), группы, медийные проекты (напр., Рабкор, Вестник Бури) со своей постоянной аудиторией, движения троцкистского и социал-демократического толка (напр., Российское социалистическое движение — РСД⁴). На международном уровне — Партия европейских левых (ПЕЛ), Фонд Розы Люксембург, Free Russia Foundation и другие влиятельные структуры при больших деньгах. Недавно, например, при финансовой поддержке Фонда Розы Люксембург в Кёльне (Германия) был проведён «форум антивоенных левых» из числа российских и украинских политических эмигрантов.

После начала «СВО» размежевание коммунистов с адептами «своей» буржуазии произошло сравнительно быстро. Ведь критерий был простой и чёткий: поддерживаем ли империалистический конфликт или нет. Усидеть на двух стульях в такой ситуации не получится. Поэтому, вопреки потугам зюгановых, поповых, кирбиревых и Ко, никакого единства под красным двуглавым орлом не получилось. Коммунисты, как бы мало их ни было, не отказались от своих взглядов, не растворились в болоте «ура-патриотизма», не поддались на уговоры и не испугались угроз. Коммунисты вполне определённо квалифицировали и происходящие события, и истинные цели российского империализма, и грязную роль его лакеев под красным флагом. «Левым патриотам» не оставалось ничего другого, как предать коммунистов анафеме и, повторяя за правительственной пропагандой, объявить их «агентами Запада», «троцкистами», «бандеровцами» и проч. На том и разошлись.

Размежевание с адептами «чужой» буржуазии, напротив, вызрело далеко не сразу. Сходство в антивоенной риторике, внешняя, кажущаяся схожесть взглядов на происходящее — всё это затрудняло сепарацию, а у некоторых левых создавало иллюзию, будто возможен единый антивоенный фронт левых и либералов. К тому же, дополнительную путаницу вносило отсутствие внятной стратегии выхода из войны, что опять же побуждало некоторых левых с надеждой присматриваться к либеральным рецептам. Глядя на всё это, «левые» шовинисты злорадно кричали про «нетвойнистов» и с удовольствием смешивали коммунистов и либералов в одну кучу.

Но всё же сейчас на наших глазах происходит именно размежевание коммунистов с леволибералами.

Чтобы точнее проанализировать суть происходящего процесса, необходимо разобраться в чём сущность современного либерализма вообще и российского в частности.

Сущность либерализма

У буржуазии на вооружении множество идеологических оболочек. Консерватизм, социал-демократия, фашизм, либертарианство… Капитал меняет их как перчатки в зависимости от конъюнктуры.

На публику эта смена может выглядеть драматично и причудливо: кандидаты на выборах ведут отчаянную борьбу, чаша весов склоняется то на одну, то на другую сторону. Электоральное политтехнологическое шоу призвано укреплять веру трудящихся в то, что от выборов и смены вывесок что-то зависит. Однако эта вера иллюзорна: сущность капитализма не меняется от того, правый или левый политический костыль помогает ему сохранять свою власть. Те немногочисленные уступки, которые якобы даруются «сверху» пришедшими к власти «прогрессивными» партиями, на самом деле являются плодами борьбы самого рабочего класса. Без этой борьбы никакая самая «левая» буржуазная партия палец о палец не ударила бы ради интересов трудящихся.

Более того, в последние десятилетия разница между идеологическими вывесками всё больше и больше стирается. И правые, и «левые» всё откровенней служат капиталу. Например, Испанская социалистическая рабочая партия (хорошее название, правда?), будучи в оппозиции, активно использовала антиНАТОвскую и антиамериканскую риторику, но, придя к власти в 1982 году, признала эту позицию ошибочной. С 2018 года эта партия снова правит в Испании и держит твёрдый курс в фарватере НАТО. Вспоминается и «леворадикальная» греческая партия «Сириза» — изначально коалиция, включавшая в себя троцкистов, маоистов и других «революционеров». Придя к власти в 2015 году, «Сириза» отбросила радикальную словесную шелуху и верно служила капиталу в рамках ЕС и НАТО.

Эти и другие многочисленные примеры показывают, что в эпоху империализма вывески, символика, речи, «измы» ничего не значат. Если партия не борется с капитализмом, значит, она ему служит.

Помня всё это, рассмотрим такое явление, как либерализм.

Либерализм вообще

Итак, либерализм — одна из буржуазных идеологий наряду со множеством других. Энциклопедия «Британника» сообщает нам, что эта политическая доктрина считает «защиту и укрепление свободы личности главной проблемой политики». Правительство либералы расценивают как «необходимое зло» и очень опасаются, что власть будет злоупотреблять своими полномочиями. Википедия приправляет концепцию либерализма красивыми словами о правах и свободах.

Однако реальная жизнь подтверждает лишь главную ценность либерализма — защиту частной собственности на средства производства. Вся остальная практика никак не вяжется с красивыми словами. Столпы либерализма — США, Германия, Франция и другие ведущие державы Запада —под флагом защиты «свободы и демократии», «общечеловеческих ценностей» и т.п. мишуры совершали на протяжении десятилетий гнуснейшие преступления против своих и чужих народов. Война с Югославией в 1999 году, интервенция в Афганистан в 2001 году, война с Ираком в 2003 году, интервенция в Ливию в 2011 году, затяжной кровавый конфликт в Сирии в том же году, неизменное покрывательство западными «демократиями» геноцида палестинцев со стороны Израиля. Это если не вспоминать более ранние примеры: от бесчеловечной войны во Вьетнаме до прямой поддержки чилийского фашиста Пиночета… Со своими собственными народами «демократический» империализм тоже не церемонился. Принудительная стерилизация «неполноценных» людей в Германии, США, Дании, Канаде; американский «Патриотический Акт» (2001 г.), дающий государству широкие полномочия по слежке за гражданами; маккартистская «охота на ведьм» с её политическими репрессиями, преследованием инакомыслия и возведением антикоммунизма в ранг государственной идеологии США; недавние запреты на демонстрации в поддержку Палестины в Нидерландах, Германии, Великобритании, Франции.

Иными словами, как и любая другая буржуазная идеология, либерализм лжёт, лицемерит и прикрывает диктатуру буржуазии. С XX века и поныне либеральная идеология находится на вооружении у западного империализма, который использует её для борьбы со своими противниками. Например, либерализм использовался как идейное оружие против СССР и других социалистических стран (профсоюз «Солидарность», «Пражская весна», идеи поздней «Перестройки»…). Сейчас же эта идеология применяется в конкурентной борьбе с менее развитыми буржуазными государствами, а также для поддержания культурной гегемонии капитала в левом движении крупных империалистических держав.

Стремление либералов к абстрактным «правам и свободам» для всех и каждого — это идеологический штамп, не более того. Тем более наивно думать, что либералы, дескать, хотят прав и свобод по доброте душевной. Либералам нужна буржуазная демократия, т.е. права и свободы для себя, демократия для буржуазии. А с рабочим классом они могут при этом расправляться вполне по-фашистски, потому что буржуазная демократия остаётся формой диктатуры буржуазии. Будут ли права и свободы у рабочего класса — зависит не от милости либералов, а от развития борьбы самого рабочего класса.

Либерализм в Российской Федерации

Сторонники леволиберального блока любят ссылаться на Ленина. Например, статья «Сотрудничество с либералами при фашизации», выпущенная «Союзом марксистов» осенью 2023 года (ещё когда там состоял Рудой⁵), подводит к мысли о необходимости союза с «либералами или по крайней мере с наиболее прогрессивной частью леволибералов». Ради этого вспоминается тактика «народных фронтов» и приводится обильная цитата из Ленина, после которой делается вывод: «Как видим, Ленин не стесняется заступаться за либеральную интеллигенцию».

Ну да ладно, заступаться — это ещё не союз. Есть более весомый пример. Весной 2024 года, когда среди левых кипели страсти о «выборах» президента, Telegram-канал «Красный Поворот» с победным видом опубликовал выдержки из статьи Ленина «Политическая агитация и «классовая точка зрения»», где автор явным образом выступает за сотрудничество с либералами и осуждает своих оппонентов.

Итак, шах и мат! Может, мы и вправду идём против Ленина, когда не одобряем союз с либералами?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте разберёмся, что такое либералы в Российской Федерации и либералы в Российской империи. Название одинаковое, а что за ним кроется? Одно и то же мировоззрение, одна и та же политическая линия?

Для начала проследим вкратце генезис современного российского либерализма.

Либеральное течение политической мысли формировалось в позднем СССР как оппозиция существовавшему тогда общественно-экономическому строю и апологетика «цивилизованного» западного капитализма. Первоначально либерализм был уделом мелких подпольных групп диссидентов (напр., «Московская Хельсинкская Группа»), которые имели сильную поддержку со стороны западного капитала, но не имели существенного влияния в самой стране. Ситуация изменилась лишь в годы «перестройки», когда политическая «оттепель» привела к легализации этих групп, а массами на фоне экономического кризиса стала овладевать иллюзорная мечта «жить как на Западе».

Контрреволюция в СССР была осуществлена при деятельном участии либеральных политиков и экономистов. В 1991 году президент РСФСР Ельцин сформировал правительство с собою во главе; заместителем стал Егор Гайдар. После распада Союза правительство Ельцина — Гайдара стало активно строить в нашей стране капитализм в его «неолиберальной» форме. Эта политическая надстройка вполне отвечала процессам в базисе — свободе разворовывания общенародного хозяйства, свободе грабежа трудящихся (через безудержный рост цен, финансовые пирамиды, прямой обман и пр.), свободе накоплять первоначальный капитал любым способом. Наши сограждане, пережившие 1992-й год, ещё помнят ужас и безысходность «шоковой терапии», когда экономика рушилась, а цены росли каждый день.

Однако когда трон под правящей группировкой зашатался, власть без колебаний взяла на вооружение фашистский инструментарий. Словесная шелуха была отброшена. Те, кто болтал о «свободе и демократии», совершили государственный переворот и подавили несогласных прямым террором. В октябре 1993 года российский парламент был разогнан при помощи танков, сотни защитников конституции были ранены, убиты или подвергнуты пыткам⁶. Либеральная творческая интеллигенция рукоплескала этим мерам. Деятели, назвавшие себя «совестью нации», вдруг стали ярыми поборниками «сильной руки». Кровавая расправа над политическими оппонентами, приостановка демократических норм, комендантский час, сфальсифицированный референдум о новой конституции — всё это вызывало безоговорочное одобрение и восторг российских либералов.

На рубеже веков задачи правящего класса поменялись . Раздел советского наследия в основном был закончен. Капиталу стало тесно в национальных границах. Потребовалось, во-первых, закрепиться на достигнутых рубежах, во-вторых, более активно осваивать международный рынок. Первая задача требовала закручивания гаек, в том числе, укрепления полицейского аппарата и постепенной зачистки политического поля. Для решения второй задачи была нужна большая политическая самостоятельность российского государства от западных покровителей. Вследствие этого классу буржуазии потребовался новый топ-менеджер и масштабная смена декораций — риторики, символов, идейных ориентиров.

Именно это и было осуществлено. Новый топ-менеджер был подобран лично старым и вполне оправдал его надежды: первым указом президента Путина стали гарантии неприкосновенности для Ельцина и его семьи.

Менее чем через год началась та самая смена декораций. Один из главных государственных символов — гимн — был переделан под советский вариант с другими словами. Сквозь привычную оголтелую антисоветскую пропаганду стали пропускать патриотические нотки. С середины «нулевых» всё активней стал эксплуатироваться образ Победы советского народа в Великой Отечественной войне (разумеется, «вопреки» коммунистам). В 2007 году Путин демонстративно наложил вето на закон о «символе Знамени Победы» и тем самым как бы спас советскую символику. Патриоты были счастливы. В 2008 году в парадах Победы вновь стала участвовать тяжёлая военная техника. В 2012 году власти поддержали инициативу «Бессмертный Полк»… Вот так, шаг за шагом, год за годом меняя личину, перекрашивая символы, меняя вывески, многие вчерашние либералы стали сегодняшними патриотами. Разумеется, такими же фальшивыми «патриотами», какими они были фальшивыми «либералами», — на словах и в символах. За знамёнами и демагогией крылась всё та же экономическая и социальная политика в интересах олигархов и против интересов народа.

Не все представители буржуазии разобрались в требованиях текущего момента. Консолидация правящего класса вокруг новой «линии партии» протекала болезненно. Тех, кто противодействовал или пытался самостоятельно играть в политику, постепенно лишали власти и собственности. Появилось такое понятие как либеральная оппозиция.

Поначалу в её составе были не только «традиционные» либеральные партии («Яблоко», СПС, «Демократический Союз» и пр.), но и политические представители некоторых отодвинутых от власти олигархов, таких как Ходорковский, Березовский, Гусинский. Характерно, что власти, на словах проклиная либералов, на деле лишь одной рукой ограничивали их активность, другой же рукой поддерживали и подкармливали. Либеральные организации получали от президента многомиллионные гранты. Тысячи «квасных патриотов» проклинали рупор либерализма — радиостанцию «Эхо Москвы», не подозревая, что она входит в холдинг «Газпром-Медиа» и финансируется газовым монополистом, то есть, фактически государством.

По мере зачистки политического поля у либеральной оппозиции становилось всё меньше политических союзников внутри страны. Социальная база либерализма также сравнительно узка — творческая интеллигенция, высокооплачиваемые специалисты, разоряющийся «средний класс», часть охваченного иллюзиями студенчества. Теряя опору внутри страны, либералы естественным образом наращивали контакты со своими неизменными покровителями — западными империалистами. Их тесные связи, финансовая и политическая поддержка со стороны Запада общеизвестны и никем не скрываются.

Связи с Кремлём при этом не порывались. Когда в стране начались «болотные» протесты, активную роль в их организации сыграло всё то же радио «Эхо Москвы», то есть, «Газпром», то есть… ну вы поняли. Когда левые совместно с либералами подали уведомление о митинге 10 декабря 2011 года на Площади Революции, власти внесли свои коррективы не только в место проведения. Передвинув акцию на Болотную площадь, мэрия вопреки законодательству изменила состав заявителей, а именно — добавила туда ещё либералов, чтобы их доминирование было абсолютным.

И либералы оправдали оказанное им высокое доверие. Возглавив бушующую, недовольную толпу, они сделали всё, чтобы завести протест в тупик. Как опытный рыбак, подцепив крупную рыбу, водит её вдоль берега в надежде лишить свою жертву последних сил, так и либералы водили людей от митинга к митингу, провозглашали грозные лозунги, торжественно обещали, что-то учреждали, одновременно с этим… всячески порицали и блокировали попытки народной самоорганизации. Участники «болота» постепенно разочаровывались, численность акций падала и, в конце концов, протест сошёл на нет к обоюдному удовольствию сторон⁷.

Добавим, что впоследствии тот же Навальный⁸ ещё не раз оказывал услуги Кремлю. Например, его чуть ли не за уши вытащили на выборы мэра Москвы в 2013 году, ради чего даже отменили заключение под стражу по делу «Кировлеса». Главный оппозиционер страны успешно выполнил основную функцию дряхлеющей КПРФ — хорошенько подогрел интерес к выборному спектаклю, получил своё второе место, и был таков.

Однако время шло, противоречия империалистических интересов постоянно обострялись. Крупнейшие капиталисты Запада постоянно — то в Ливии, то в Сирии, то в Средней Азии, то на Украине — давали понять своим российским коллегам, что терпеть конкурентов по грабежу они не собираются. Как и сто, и двести лет назад, всё решает сила. Затягивавшийся узел противоречий мог быть разрублен лишь мечом войны. Всеобщий кризис империализма подталкивал каждую сторону к тому, чтобы взяться за этот последний аргумент. Произошло то, чего не могло не произойти.

После 24 февраля 2022 года резкая поляризация российского общества стала фактом. Ужесточение политического режима многократно ускорилось — на нелояльных граждан, высказывавших своё мнение публично, обрушились показательные репрессии. Кремль поэтапно рвал оставшиеся публичные связи с либералами. Многие активисты поспешили уехать. Видные либерально настроенные олигархи (Тиньков, Турлов, Варданян…) оставались не у дел. Всё это привело к ещё большему сужению социальной базы либералов в России и, следовательно, к ещё большему укреплению их зависимости от заграничных покровителей. Говоря проще, в силу сложившихся обстоятельств, российские либералы окончательно стали марионетками западного империализма. Они живут под крылом своих хозяев из НАТО, кормятся с их руки, проводят мероприятия при их содействии. Все надежды российских либералов на победу неразрывно связаны с надеждами на победу НАТО.

Либерализм в Российской Империи

Давайте теперь взглянем на российских либералов начала XX века. Что они такое?

Ответить на этот вопрос нам, конечно же, поможет Ленин. Притом для выводов вполне достаточно упомянутой выше статьи «Политическая агитация…» и некоторого знания истории.

В своей статье Ленин, между прочим, пишет, что его критики (выступающие против взаимодействия с либералами) — это люди, «воображающие, что наше самодержавие есть самодержавное господство буржуазии». И далее:

«Все эти социалисты забывают, что интересы самодержавия совпадают только при известных обстоятельствах и только с известными интересами имущих классов и притом часто не с интересами всех этих классов вообще, а с интересами отдельных слоев их. Интересы других слоев буржуазии, а также более широко понятые интересы всей буржуазии, всего развития капитализма вообще необходимо порождают либеральную оппозицию самодержавию».

О чём говорят нам эти фрагменты?

• В Российской Империи была отнюдь не диктатура буржуазии.
• Самодержавие лишь отчасти и лишь иногда выражало интересы отдельных слоёв буржуазии. То есть, интересы буржуазии как класса не выражались царизмом.

В этих пунктах и проявилась ключевая разница.

В Российской империи самодержавие было пережитком предыдущего строя, феодализма. Имея собственные интересы, оно мешало развитию капитализма, мешало интересам класса буржуазии. Отсюда закономерно возникает буржуазная оппозиция самодержавию, т.е. «классический» буржуазный либерализм, с которым Ленин и призывал сотрудничать, чтобы покончить с феодализмом. Недаром в проекте партийной программы он писал, что РСДРП …

«…будет поддерживать всякое общественное движение против неограниченной власти самодержавного правительства, против класса привилегированных дворян-землевладельцев и против всех остатков крепостничества и сословности, стесняющих свободу конкуренции».

Иное дело сегодня. «Самодержавие» в современной Российской Федерации — не чуждая, отдельная от буржуазии сила, а диктатура самой буржуазии, диктатура крупного финансового капитала, деятельность которого во многом определяет характер развития российского капитализма.

Конечно, не все 100% капиталистов довольны, не все считают свои интересы соблюдёнными. Есть противоречия внутри правящего класса. Но становой хребет российского империализма — корпорации, банки, финансовая олигархия — получил что хотел. Сверхприбыли за 2022-23 гг. — тому свидетельство.

Современный же российский либерализм связан не с интересами гипотетической «прогрессивной» буржуазии, а с интересами прямых конкурентов империалистической России, разжигателей международной бойни по ту сторону фронта.

Таким образом, сегодняшние российские либералы — совсем иное явление, нежели либералы Российской империи. У них другие цели, другие интересы, другие движущие силы, другая социальная база. Поэтому тот, кто ссылается на Ленина в оправдание союза с сегодняшними либералами, в лучшем случае не понимает Ленина, в худшем случае пытается обосновать «удобными» цитатами свою политическую конъюнктуру.

Либеральные водоросли в левом болоте

Разобравшись с сущностью современного российского либерализма, рассмотрим теперь, какие именно приёмы используют либералы, чтобы удерживать левых в сфере своего идейного и политического влияния.

Из предыдущего изложения очевидно ключевое различие между либералами и коммунистами применительно к целям политической борьбы. Либералам (равно как и их заграничным покровителям) нужна политическая революция, т.е. смена правящей группировки (в ограниченном масштабе) и политической надстройки. И это только в самом лучшем случае. Скорей же всего, их всех удовлетворит обычный переворот («майдан»), т.е. смена правящей группировки с оставлением всех надстроечных инструментов. При всех этих вариантах, как бы они ни назывались, социально-экономические основы общества останутся нетронутыми.

Коммунистам, напротив, нужна социальная революция — коренная смена общественно-экономического строя целиком, т.е. надстройки целиком (включая государственный аппарат) и экономического базиса целиком.

Из этого коренного различия вытекают все остальные.

Как эта принципиальная разница между либералами и «красными» проявляется в разных аспектах? Как либералы транслируют свои взгляды в левую среду, чтобы рекрутировать разносортных левых под свои знамёна?

Демократические права и свободы

Демократизация — главный лозунг либералов. Используется для привлечения всех, кто справедливо возмущён политическим режимом, репрессиями и произволом властей. Это пропагандистский козырь, который выставляет самих либералов бескомпромиссными сторонниками свободы и демократии. Заодно этот же посыл используется в борьбе с коммунистами, которых либералы, естественно, выставляют врагами прав и свобод, фанатами «тоталитарных» диктатур. Со всех сторон удобно.

Лицемерие демократических лозунгов в исполнении либералов обсуждалось выше; нет никаких оснований слепо верить, что демократию России даруют те самые люди, которые рукоплескали Ельцину в октябре 1993 года, поддерживали его военный переворот, с симпатией относятся к Пиночету и готовы поддержать любую диктатуру, если нужно усмирить народ. Тем не менее, фальшивые поборники демократии находят свою паству. Многие из тех, кто не застал 90-е, наивно принимают их лозунги за чистую монету.

Флаг «демократии» используется и для привлечения левых. Говорят так: всем свободолюбивым гражданам независимо от убеждений надо сплотиться в борьбе за демократические права против тоталитарного режима. Стало быть, левым и либералам нужно объединить усилия. На практике это всегда означало подчинение левых либералам, господство либералов над своими «левыми» и «правыми» помощниками.

Тем не менее, сам вопрос об лозунге демократизации и отношении коммунистов к нему заслуживает пристального внимания. Нужна ли нам демократизация? Является ли борьба за неё необходимой? Обязательно ли на пути к социалистической революции должна быть особая стадия «прогрессивного», «буржуазно-демократического» или даже «революционно-демократического» режима? И должны ли коммунисты шагать в одном строю с представителями либеральной буржуазии?

Начнём с банальностей. Разумеется, наличие демократических прав и свобод — это всегда лучше, чем их отсутствие. Вести пропаганду, строить организацию, взаимодействовать с трудящимися гораздо легче при буржуазной демократии, чем в условиях почти полностью закрученных гаек. В «нулевые» и 10-е годы в РФ можно было сравнительно свободно устраивать публичные мероприятия, распространять листовки и газеты, иногда коммунистам удавалось прорываться в крупные СМИ или участвовать в выборах. Сегодня от этих прав и свобод не осталось почти ничего. Разницу мы ощущаем на собственной шкуре. Работать стало гораздо труднее.

Однако течение общественных процессов определяется не нашими желаниями, не удобством нашей работы. Будет ли демократизация или нет, возможна ли она вообще в конкретных исторических условиях, зависит от общемировых и локальных тенденций классовой борьбы, от развития межимпериалистических противоречий и многих других факторов. Следует проанализировать эти тенденции и понять, какие сценарии развития событий наиболее вероятны и, следовательно, на что сейчас необходимо делать упор в повседневной пропаганде.

Откуда вообще взялось представление об отдельном этапе буржуазно-демократического или революционно-демократического правительства? В России эту идею в начале XX века высказывал Ленин. В тогдашней империи рабочий класс и вообще наёмные работники составляли меньшинство населения. Большинство же было за крестьянством, положение которого и роль в общественном производстве сильно отличались от пролетариата. Крестьяне терпели неслыханный гнёт со стороны самодержавия и были бы рады с ним покончить, но в то же время они не спешили в «коммуну», а предпочитали получить землю в собственность. Иными словами, на тот момент это был объективно мелкобуржуазный класс. Также, как мы помним, большую роль в экономической и социальной жизни Российской империи играла буржуазия, у которой были веские основания свести счёты с самодержавием, но, разумеется, не было никакого желания поддерживать требования рабочих. Таким образом, расстановка классовых сил более века назад в нашей стране объективно позволяла думать о заключении тактического союза между пролетариатом и другими классами. Цели у такого союза могли быть только компромиссными, то есть, такими, которые устраивали бы каждого участника коалиции. Этими целями и стало свержение самодержавия и установление демократической республики со всеми сопутствующими правами и свободами. Это устраивало и пролетариат, и крестьянство, и либерально настроенную буржуазию.

В современной России нет таких классовых сил, с которыми можно было бы совместно бороться за демократизацию общества и надеяться затем на мирное, «цивилизованное» продвижение к социализму. Так называемые «либералы», представляющие интересы зарубежных конкурентов, растеряли ресурс и влияние в стране, выдавлены за границу или репрессированы. Крестьянство давно сошло на нет. Мелкая буржуазия постоянно разоряется, пополняя ряды пролетариата. Крупный капитал находится у штурвала. Громадное большинство населения — наёмные работники. Короче говоря, не с кем пролетариату заключать компромиссы, не с кем уговариваться о промежуточных целях. Следовательно, логика общедемократического этапа как межклассового компромисса уже не работает.

Но есть и другое, не менее важное отличие современной ситуации от времён начала XX века. Сам рабочий класс неоднороден. В отличие от пролетариев Российской империи, большая доля нынешних наёмных работников пока ещё обременена собственностью в виде квартир и дач, доставшихся от Советской власти. Многомиллионные массы трудящихся пока ещё заражены мелкобуржуазным сознанием. Не значит ли это, что вместо межклассового компромисса придётся заключать внутриклассовый? С одной стороны — передовое меньшинство, осознающее свои коренные интересы, а с другой — политически отсталое большинство, которое поверит, например, в сказку о «плохом царе», которого надо просто заменить на «хорошего». Тогда трудящиеся выйдут на улицы отнюдь не под классовыми лозунгами. Не штурм Зимнего, а очередное «болото» — вот во что может вылиться народное недовольство. Может быть, это и есть тот самый общедемократический протест?.. Давайте посмотрим на объективные предпосылки такого протеста с двух сторон — «снизу» и «сверху», т. е. оценим, кто может участвовать в таких протестах и кто может их возглавить, и сравним с уже известным нам случаем.

«Болотные» протесты носили отчётливо политический характер. Большинство лозунгов, поддержанных массой, были именно политическими, направленными против коррупции, против марионеточных выборов, за демократические права и свободы. Либеральные вожди протеста вместе со своими помощниками «справа» и «слева» без особых усилий удерживали протест именно в общедемократическом ключе. Возможно ли такое сегодня? Кажется, нет.

Во-первых, за последние 15 лет уровень жизни подавляющего большинства россиян, и даже москвичей, стал несравненно ниже. Классовое расслоение в обществе выросло, вместе с ним выросла и социальная напряжённость. Значит, можно предположить, что социальные, классовые требования найдут больший отклик среди протестующих трудящихся, а организаторам — кем бы они ни были — труднее будет их замолчать.

Во-вторых, перекосы, гниение, противоречия в российской экономике и обществе достигли такого масштаба, что невозможно исправить ситуацию косметическими мерами и даже сменой правящей группировки. Наша страна оказалась в столь тяжёлом положении, что для её спасения требуется кардинальное переустройство экономики и всех общественных отношений. Стало быть, половинчатые общедемократические протесты либо с самого начала будут лицемерием, либо быстро покажут свою несостоятельность.

Оба эти факторы говорят, что будущий народный протест не может не приобрести остросоциального характера.

Теперь рассмотрим кандидатуры потенциальных вождей протеста. Полтора десятилетия назад это была объединённая либеральная оппозиция с примкнувшими к ней прислужниками слева и справа. Сегодня эта оппозиция разгромлена. Независимые профсоюзы задавлены, а оставшиеся в живых предпочитают лишний раз не напоминать о себе. Мелкая буржуазия, интеллигенция, «когнитариат» и т.п. не способны что-либо возглавить. Пролетариат же ещё очень далёк от осознания своих классовых задач… Кто не упомянут в этом перечне? Только сам правящий класс.

«Майдан» может устроить одна из группировок крупной буржуазии, т. е. часть правящей клики. Истинной целью такой игры в протест может быть только давление на соперников с целью передела собственности, финансовых потоков, сфер влияния. При этом, поскольку рабочее движение слабо, трудящиеся будут использованы в чуждых им интересах.

Итак, перед нами вырисовывается протест, возглавляемый капиталом, который ради привлечения масс отчаянно спекулирует на социальных лозунгах. Кажется, что-то подобное мы уже видели в Италии и Германии лет сто назад… Каковы же перспективы такого «майдана»? Мы понимаем, что чем глубже социальные противоречия, тем чаще и активней капитал прибегает к фашистским методам, тем больше у него соблазна задавить противоречия привычным способом — кнутом и дубинкой. В этом случае нас ждёт безусловное усиление реакции. С другой стороны, если правящий класс будет охвачен полноценным кризисом, переворот может оказаться и удачным. Но победившая группировка буржуазии, возведённая на Олимп руками трудящихся, тут же забудет о своих лозунгах и обещаниях. И здесь простой народ останется у разбитого корыта.

Вся совокупность вышеизложенного подталкивает к одному выводу: коммунистам следует не подлаживаться под половинчатый характер протеста, не выдумывать себе особую «программу-минимум», а работать на обострение борьбы и усиление её классовой составляющей. Это было правильно в «болотные» времена, это тем более правильно сейчас, когда стало очевидным: половинчатые «демократические» протесты либо с самого начала будут лицемерием, либо быстро покажут свою несостоятельность. И это ещё один довод для коммунистов в пользу того, чтобы не выделять какую-то особую «демократическую» стадию, не искать какие-то компромиссы, а работать на усиление организованности и сознательности рабочего класса, то есть, на собственное усиление.

Что проблема выбора в такой ситуации не только российская, показывает нижеследующий фрагмент статьи Компартии Греции «Об империализме и империалистической пирамиде»:

«…Утверждая, что существует стадия между капитализмом и социализмом, они [оппортунисты — Авт.] преследуют чёткую цель, с одной стороны, обеспечить отказ рабочего класса от борьбы за рабочую власть, а, с другой, обещают, что в далёком и неопределённом будущем капитализм путём реформ превратится мирно и без жертв в социализм, в их «социализм», который предполагает сосуществование капиталистической собственности наряду с некоторыми формами самоуправления».

Тактика российских коммунистов в массовых выступлениях под чуждым руководством выкована ещё «болотными» событиями. Если это действительно массовые протесты, то коммунисты не изолируются от народных протестов и не растворяются в них. Они участвуют и разоблачают все буржуазные группировки. Разъясняют, что стихийные требования народа не могут быть удовлетворены марионетками капитала. Показывают, что только самостоятельное, хорошо организованное, идейно вооружённое народное движение способно решить поставленные вопросы. В рамках этой пропагандистской работы должны быть выработаны лозунги, адекватные текущей ситуации, а также программа непосредственных действий «здесь и сейчас». Но эти лозунги и программы будут эффективными лишь тогда, когда они точно соответствуют текущей ситуации, выработаны прямо под неё.

Таким образом, мы приходим к выводу, что при сохранении нынешних тенденций в нашей стране общедемократический протест:

• не может возникнуть как результат компромисса разных классов;
• не может не перерасти свои рамки, превратившись в протест с острой социальной повесткой;
• не может быть возглавлен никем, кроме той или иной группировки капитала;
• не может дать то, чего обещает, т. е. демократических прав и свобод, а напротив, будет обречён обмануть ожидания масс.

С учётом этого вернёмся к вопросу, является ли демократический этап обязательным на пути к социалистической революции.

Многие левые отвечают на этот вопрос положительно. Сторонники этой концепции не отказываются от социализма, но провозглашают, что нельзя просто взять и свергнуть власть капитала. На пути к социализму необходимо будет пройти дополнительную стадию, в которой трудовой народ сольётся в экстазе с некими «прогрессивными», «демократическими» силами (из буржуазии, само собой). Только такая стадия, дескать, и позволит свергнуть «диктатуру». А переход к социализму совершится когда-нибудь… как-нибудь… возможно, даже путём мирного голосования.

Концепция, проповедующая союз левых и либералов ради «общедемократического этапа», получила название «теории двух стадий». Фактически это новое издание обыкновенного реформизма. Вот что по этому поводу пишет Компартия Греции:

«…В рядах компартий воспроизводятся ошибочные позиции о «единстве левых», «демократических или патриотических силах», «сотрудничестве с левой социал-демократией», «левоцентристских правительствах», «новых антифашистских и антинеолиберальных фронтах», исходящие из логики стадий к социализму, что в условиях капитализма необходимо ставить цель формирования правительства (антидиктаторского, антиоккупационного–освободительного, демократического–антиимпериалистического, антиправого, антифашистского– антинеолиберального) и т.д. …Они [оппортунисты — Авт.] продолжают придерживаться стратегии стадий и реформ для перехода к социализму. Так, они придерживаются политической линии сотрудничества с социал-демократическими силами, политической цели формирования переходного правительства в рамках капитализма, а также позиции о том, что рыночные закономерности являются элементами, которые могут быть интегрированы в социалистическое строительство».

Помимо прямого утверждения об обязательной общедемократической стадии, есть и оттенки в этой позиции. Некоторые товарищи считают, что для успешного достижения пролетарской диктатуры буржуазная демократия, во-первых, должна обязательно существовать, во-вторых, должна стать «недостаточной». То есть, демократические права и свободы каким-то образом завоёваны, но народные массы уже до такой степени организованные и сознательные, что считают эти достижения недостаточными и готовы идти дальше — к полному народовластию. Если же права и свободы отсутствуют, то путь к победе рабочего класса закрыт. То есть, итоги этих рассуждений такие же, как и у сторонников «теории двух стадий»: надо, дескать, сначала завоевать себе демократию, и только после этого рабочие смогут взять власть.

Такие товарищи смотрят на классовую борьбу как на широкую и прямую дорогу, движение по которой подчиняется раз и навсегда заданным правилам. Мысль о необходимой демократической стадии берётся из механически трактуемого опыта начала XX века, когда успешной пролетарской революции предшествовала буржуазно-демократическая. Не имея возможности глубоко вдаваться в историю, лишь выскажем по этому поводу одно сомнение: действительно ли тот режим, который свергали большевики осенью 1917-го, был буржуазной демократией? Режим, который разогнал июльскую демонстрацию рабочих и солдат, расстреливал не желавших воевать фронтовиков, поставил вне закона оппозиционную партию большевиков, громил партийные типографии и учреждения, преследовал её лидеров и травил их как «немецких шпионов» — это точно про свободу?.. Нет, не буржуазную демократию свергали в Октябре. Начинавшийся как буржуазная демократия, режим Временного правительства за полгода эволюционировал в неприкрытую диктатуру буржуазии. Если бы у «временных» было чуть больше сил, они без малейших колебаний утопили бы непокорный народ в крови.

Обратимся ещё раз к опыту современных коммунистов за рубежом. В статье «Критика некоторых современных оппортунистических представлений о государстве» Компартия Греции пишет:

«…КПГ сделала выводы и отвергла концепцию о «стадиях к социализму», которая мучила и до сих пор мучает международное коммунистическое движение, так как, с одной стороны, посредством «стадий» и каждый раз во имя «актуальных» задач в рамках системы (например, восстановление буржуазной демократии в случае диктатуры) сводится на нет роль компартии как силы для свержения капитализма, а, с другой, культивируются иллюзии по поводу «парламентского пути перехода» к социализму…

Сегодня подобные ошибочные представления культивируются в рядах коммунистического движения. Это представления либо о «стадиях» на пути к социализму, либо о «вхождении» коммунистов во власть, в обоих случаях преследуется цель «расширять» демократию в качестве первого шага на пути к социализму.

На практике такие взгляды способствуют откладыванию борьбы за свержение капиталистической эксплуатации на отдаленное будущее, дезориентируют и ограничивают рабочее движение рамками борьбы за улучшение условий продажи рабочей силы, отменяя ориентацию борьбы за радикализацию рабочего движения, его реорганизацию, концентрацию социальных сил, которые заинтересованы в столкновении с монополиями и могут бороться за свержение капитализма и построение нового социалистического — коммунистического общества».

Что же сейчас делать и чего не делать российским коммунистам применительно к вопросу о демократии?

Во-первых, мы уже выяснили, что либералы — настоящие враги демократии. Любые политические союзы с ними в расчёте на их приверженность к правам и свободам принесут рабочему классу только поражение.

Во-вторых, с учётом приведённого выше анализа очевидно, что сегодня разного рода акционизм (сборы подписей, стояние с плакатиками, митинги в «гайд-парках» и т. п.) и прочая суета в стиле «делать хоть что-нибудь» никак не приближает нас ни к демократии, ни к социализму. Организаторы такой активности не могут и не смогут сейчас привлечь к такому протесту трудящиеся массы, а потому выглядят скорее как оторванные от народа маргиналы.

Пропаганда коммунистов, конечно, должна включать в себя и демократические лозунги. Но это должны быть лозунги, максимально близкие и понятные людям, т.е. учитывающие текущий уровень политического развития масс. Многие из таких лозунгов, конечно, будут уже социальными. Например:

• прозрачная система оплаты труда, включая премирование;
• «8/8/8»;
• свободный и доступный избирателям отзыв депутатов;
• отмена коммерческой тайны.

Использовать же сейчас, сегодня в повседневной пропаганде лозунги свободы митингов и проч. — преждевременно. Рабочее движение ещё не достигло того уровня, когда демократические права и свободы становятся насущной потребностью. Российские трудящиеся не выходят на митинги (тем более, и митингов-то сейчас почти нет), не устраивают собраний, не требуют слова на телевидении, их мало волнует судьба политзаключённых или репрессии против инакомыслящих. Российские трудящиеся заняты выживанием. Тот, кто каждый день с утра до вечера ищет, чем бы накормить детей, останется глух к лозунгу свободы митингов. Требования демократических прав выглядят дикой нелепицей для миллионов наших сограждан, стиснутых кредитами, ипотекой и переработками. Может быть, они и рады были бы вернуть себе хотя бы YouTube, но не видят ни единого реалистичного сценария, как это можно было бы осуществить в условиях всеобщей задавленности и атомизации. И действительно такого сценария нет, пока рабочее движение находится в таком плачевном состоянии.

Когда социальные и трудовые конфликты станут более массовыми, когда тысячи людей силою обстоятельств будут вынуждены объединяться и действовать сообща, когда перед народными объединениями встанет насущная (не когда-нибудь, а с сегодня на завтра) задача вести массовую пропаганду, устраивать собственные собрания, организовать заводскую или муниципальную газету и т.п., когда эти стремления организованного народа вдруг встретят сопротивление властей, полиции и собственников, вот тогда — и только тогда! — можно будет честно сказать: у трудящихся появилась потребность в общедемократических правах и свободах, и эта потребность не с неба взялась, не леволиберальными фантазёрами выдумана, а продиктована объективными обстоятельствами. И раз эта потребность появилась, раз она столкнулась с сопротивлением правящего класса, значит, только теперь и начинается действительная народная борьба за демократические свободы — как часть классовой борьбы пролетариата.

Выстраивать же свою работу сегодня в расчёте на несуществующих попутчиков, заранее подлаживаться под компромисс, объявлять о необходимости некоей дополнительной стадии с «революционно-демократическим правительством», поднимать на флаг «общедемократические» лозунги без оглядки на реальное состояние рабочего движения — значит, совершать грубую политическую ошибку. Те левые, кто так поступает, заранее готовят собственное поражение. И многие из них, не понимая этого, идут в фарватере либерального влияния в левой среде.

Социальная база

Политическая революция и, тем более, простая смена правящей клики («майдан») не потрясают основ общества. Для организации переворота не нужно специально мобилизовывать миллионы представителей рабочего класса, разъяснять им коренные классовые интересы, выстраивать организацию рабочего класса. Напротив, это даже вредно для буржуазных политиканов. Ведь хорошо организованный и сознающий свои коренные интересы пролетариат не пойдёт на поводу у капитала, а может быть даже намнёт бока непрошеным «вождям».

Поэтому либералам совсем не нужна целевая работа среди трудящихся, тем более их просвещение и организация. Для «майдана» нужна разношёрстная толпа, которая смутно сознаёт свои интересы и ограничивается усвоением простых и абстрактных лозунгов. Это хорошо было видно и на примере Украины, и на примере российского «болота», вожди которого всячески препятствовали попыткам низовой самоорганизации масс.

Как же быть с теми левыми, которые всё ещё говорят о приоритете рабочего класса и даже пытаются организовать работу с ним? Необходимо дезориентировать их, разбить их ориентацию на пролетариат и пристегнуть к себе, нацелив на агитацию «среди всех». В ход идут самые разные пропагандистские штампы, начиная от «рабочий класс уже не тот» или даже «рабочего класса нет» до призывов работать со всеми слоями общества (с опорой на ленинские цитаты, конечно).

Разумеется, работать надо со всеми слоями общества, исключая прямых классовых врагов. Однако приоритеты в такой работе расставляются отнюдь не одинаково. Планируя деятельность организованного отряда коммунистов, выбирая, на что потратить силы, время и ресурсы, следует помнить: лишь борьба пролетариата способна уничтожить капитализм. Все остальные социальные слои могут выступать в лучшем случае союзниками или попутчиками.

Невысокий уровень теоретических знаний у большинства левых активистов, сохраняющийся кризис коммунистического движения, слабость рабочего движения — всё это факторы, которые помогают «левым» прислужникам либералов в их работе по размыванию вектора на пролетариат. А где нет этого вектора, где появляется работа со «всеми», там и классовая борьба вырождается в «общегражданский протест», который в условиях современной России, при нынешнем соотношении классовых сил становится формой борьбы ставленников «чужой» буржуазии против «своей». Трудящиеся в такой борьбе обречены таскать каштаны из огня для либералов.

Акционизм

Поскольку цели либералов и коммунистов принципиально разные, стратегия борьбы также качественно отличается. Отсюда и разное отношение к уличному активизму.

Коммунисты считают приоритетным формирование сознательного авангарда пролетариата. Для них уличная акция — лишь один из инструментов борьбы, который может использоваться в отдельных, тщательно продуманных ситуациях.

Например, кампания РКСМ(б) против философа Ильина, которая преследовала цель привлечь общественное внимание к навязыванию фашистской идеологии российским студентам. Комсомольцы распространяли листовки и другие материалы как в стенах учебных заведений, так и на улицах, при этом старались планировать свои действия так, чтобы не подставить ни себя, ни других. Наконец, уличные акции могут иметь и вспомогательное значение — например, быть способом отработать взаимодействие коллектива и какие-либо полезные навыки, привить ему слаженность и чёткость координации. Например, во время некоторых летних школ «старого» РОТ ФРОНТа устраивались тренировочные уличные акции.

Во всех этих случаях без исключения требуется тщательно взвешивать целесообразность проведения акции, заботиться о безопасности, техническом и пропагандистском обеспечении и многое другое.

От подобных акций, продуманных и целесообразных, следует отличать акционизм бутафорных «коммунистов» — КПРФ и более мелких групп. Это бессмысленные ритуальные мероприятия, которые за редким исключением не несут никакой полезной нагрузки. Они проводятся «для галочки», либо для воодушевления собственных сторонников. Трескучие речи на пустых пятачках и многочисленные возложения цветов давно стали формой коллективного самообмана и самоудовлетворения, способом выживания для умирающих коллективов. Впрочем, после 24 февраля 2022 года количество таких «акций» упало почти до нуля. Даже КПРФ лишь изредка решается что-то проводить под видом «встречи с депутатами».

Отношение либералов к акционизму принципиально отличается как от подхода коммунистов, так и от ритуальных телодвижений «красных» косплееров. Либералы рассматривают уличный протест ведомой ими толпы как один из ключевых методов переворота. Поэтому им важно вовлекать как можно больше людей в уличную активность, подталкивать и приучать массы к прямому действию. При этом не имеет значения, сколько представителей этой массы пострадает от полицейских дубинок, сколько будет взято на карандаш жандармами, посажено под арест или угодит в тюрьму. Либералы, сами же толкнувшие людей на необдуманные поступки, объявят пострадавших «жертвами режима» и объяснят, что за все беды и несчастья нужно винить именно режим.

Известный политтехнолог Джин Шарп, которого BBC называет главным идеологом «цветных революций», пишет в своей знаменитой книге «От диктатуры к демократии»:

«В начале новой кампании, стремящейся подорвать диктатуру, задачи первых политических действий могут быть ограничены. Отчасти эти действия предназначены для исследования общественных настроений, воздействия на них и подготовки людей к продолжению борьбы, то есть отказу от сотрудничества и политическому неповиновению. // Первоначальные действия могут принять форму символического протеста… Если к ним готовы немногие, можно, например, возложить цветы в каком-нибудь символическом месте. Если желающих много, можно ненадолго приостановить работу или несколько минут молчать. Несколько человек могут объявить голодовку; посетить место, имеющее символическое значение; устроить краткосрочный бойкот занятий или сидячую забастовку в важном ведомстве. В условиях диктатуры эти сравнительно агрессивные действия могут вызвать суровые репрессии…» — но автора это не останавливает, он лишь рекомендует либеральным стратегам «осторожно планировать такого рода кампании».

Так буржуазные политтехнологи натравливают толпу на «режим», не считаясь с жертвами. Обычные люди, неравнодушные граждане являются здесь предметом политических манипуляций, не более того. Если коммунисты всеми силами стараются воспитать в трудящихся самосознание, самоорганизацию, превратить их в субъект политической борьбы, то либеральные «пастухи» используют толпу исключительно как объект технологического и пропагандистского воздействия, как таран, который сокрушит неугодную власть и расчистит дорогу «новой элите».

История либерального движения в России даёт немало примеров такой тактики. Ещё в 2009 году начались регулярные акции «Стратегия-31», участники которых столь же регулярно задерживались, штрафовались, даже избивались полицией. После убийства Бориса Немцова его последователи устраивали разные флешмобы на месте гибели политика. Можно также вспомнить флешмоб «посвети фонариком», организованный в феврале 2021 года в поддержку Алексея Навального.

Как приложить эту тактику из «методички Шарпа» к российским левым? Поощрять тех, кто проповедует бессмысленный акционизм, пусть даже под лозунгом «надо делать хоть что-то». За движ, за драйв и адреналин, «за любой кипиш, кроме голодовки!»

За всю историю российского левого движения примеров бессмысленного акционизма не счесть. Особенно много суеты, криков и призывов начинается перед выборами. Например, в 2006 году Сергей Удальцов, лидер тогдашнего «Авангарда Красной Молодёжи» призвал всю оппозицию (и либералов тоже) выставить единого кандидата на выборах. Тогда коммунисты предупреждали о бестолковости этой затеи. Но суета с «едиными кандидатами от оппозиции» или с какими-нибудь другими бессмысленными активностями продолжалась с завидным постоянством. Свежий пример — недавний флешмоб «Полдень против Путина» с призывом ко всем неравнодушным прийти и проголосовать. Оценке этой суеты посвящена отдельная статья и ролик на её основе.

Коммунисты, как уже сказано выше, должны подходить к акциям строго целесообразно, ставя во главу угла не сиюминутную выгоду, не мимолётный хайп, а стратегические интересы класса. Анализируя каждую конкретную ситуацию, следует задать себе ключевые вопросы.

Во-первых, участвуют ли в этом протесте трудящиеся, в т.ч. бывшие трудящиеся (пенсионеры) или будущие трудящиеся (студенты)?  Какова их роль? Насколько массово это участие?

Во-вторых, каковы условия нашего участия? Что мы можем наработать для приближения к нашей цели? Каково соотношение затрат ресурсов и ожидаемого результата?

Хотя мы противники волшебных «рецептов», всё же можно дать несколько более или менее универсальных рекомендаций.

Если это протест с чуждыми целями и чуждой аудиторией (напр., бунт мелких лавочников), то чаще всего нет смысла участвовать.

Если речь идёт о «ритуальной» акции, участники которой занимаются самоудовлетворением, то, как правило, участие в таком мероприятии тоже не имеет смысла.

Если же это чуждый протест, но он увлёк за собой трудящихся и они составляют существенную долю аудитории, то следует по возможности участвовать, но только для того, чтобы разъяснять трудящимся их коренные интересы и разоблачать буржуазных болтунов.

Личность или класс

Либералы не собираются менять строй. Их задача — убрать «плохих» правителей и заменить их «хорошими», т.е. собой. Поэтому они делают акцент на личности (напр., тезисы о личной диктатуре, о безумном правителе) и формируют «образ врага» исключительно из правящей группировки. Общественная система остаётся за кадром.

Соответственно они поощряют тех левых, которые используют тот же нарратив, т.е. уводят в тень вопрос о диктатуре класса, об общественном строе и сосредотачивают внимание на диктатуре личности или группы.

Каковы варианты продвижения этой идеи в левой среде?

Один из приёмов состоит в применении концепции бонапартизма (см. работу Карла Маркса «18 Брюмера Луи Бонапарта»). Вы же помните высокоучёные рассуждения о различных «башнях Кремля»? Сторонники этой концепции объявляют, что российский режим имеет бонапартистскую природу, т.е. балансирует между интересами различных группировок правящего класса и тем самым обретает известную политическую самостоятельность. Следовательно, повышенное внимание уделяется той личности, которая, дескать, и обеспечивает эту балансировку. Лавируя между интересами нескольких групп, президент якобы становится над ними, его решения принимают характер единоличных. Ещё один шаг в этой логике — и мы оказываемся в плену либеральной парадигмы: общественный класс покидает сцену, остаётся лишь диктатор и его приспешники («плохие» олигархи) или заложники («хорошие» олигархи).

Признаки бонапартизма действительно можно было усмотреть в нулевые годы, на заре правления нынешнего президента. Тогда ещё существовали группировки крупного капитала со своими амбициями, не все были готовы признавать новое «первое лицо» в качестве топ-менеджера всего класса. Иногда приходилось лавировать. Однако с тех пор многое изменилось. Правящая группировка — блок силовиков и крупного финансового капитала, ориентированного на экспорт энергоносителей, — существенно укрепила свои позиции. Оппоненты «линии партии» были выдавлены с политической арены, а кто-то и из страны.

Значит ли это, что у российской буржуазии не осталось внутренних противоречий? Конечно, противоречия остались. Более того, хотя после начала т.н. «СВО», правящий класс поневоле консолидировался, противоречия среди капиталистов выросли: кто-то активно делает гешефт на «новых территориях», а чей-то бизнес оказался под сплошными ударами санкций. Кто-то облизывается на завоёванные кровью трудящихся территории и ресурсы, а кто-то связывает свои ожидания с Западом, потому что на Запад был крепко завязан бизнес… Но при всех этих противоречиях важно иметь в виду два важнейших тезиса.

Во-первых, никакие либералы не в состоянии «отменить» деление общества на классы. Всякий правитель, даже единоличный, даже император и трижды диктатор, правит ровно до тех пор, пока он отражает интересы правящего класса и покуда не исчерпан кредит доверия к нему со стороны этого класса. Бывает, что диктатор начинает чудить и показывать своё самодурство, т.е. тратить свой кредит доверия, а класс терпит. Это создаёт ложное впечатление единоличной власти. Но как только кредит доверия исчерпан, как только правящий класс вместе с прибылью теряет надежду урезонить своего ставленника, дни самого могущественного диктатора оказываются сочтены. История знает множество рецептов исправления ситуации — от кинжала в сердце до табакерки в висок, от «майдана» до военной хунты.

В России этого не происходит именно потому, что нынешний топ-менеджер неукоснительно соблюдает интересы истинных хозяев России. И хотя с «Киевом за три дня» вышла небольшая заминка, крупный капитал РФ бьёт рекорды по прибылям и снимает все сливки с людского горя и трагедии двух народов. Так что не «лидер нации» над классами, а сам класс крупного финансового капитала осуществляет свою власть в России.

Вторая важная мысль состоит в следующем. Буржуазию могут раздирать самые разные противоречия касательно вложения средств, делёжки прибыли, конкуренции за рынки сбыта, налоговой политики и т.д. и т.п. Но в главном вопросе — эксплуатации трудящихся, недопущения их до власти и собственности, сохранения существующего порядка — буржуазия будет едина. Капиталисты многому научились после Октября. Они хорошо понимают, что из-за конкуренции могут потерять прибыль или даже бизнес, но при любых, даже самых худших раскладах у них будет возможность выкрутиться, обернуться, слить активы, начать сначала и т.п. Когда наработаны связи и опыт, безвыходных ситуаций почти не бывает. Приход же к власти трудящихся — это бесповоротный конец всему. Это конфискация награбленного, потеря положения в обществе, невозможность заниматься крупным бизнесом в принципе, переселение из дворца в обычную квартиру, лишение всей собственности, туманное будущее дорогих наследников… короче, крах всей жизни.

Поэтому если перед буржуазией замаячит реальная перспектива восстания пролетариата, капиталисты забудут все свои распри и объединяет усилия для удушения растущего рабочего движения.

Конечно, из этого правила могут быть очень редкие исключения — например, когда есть внешний враг, нацеленный бескомпромиссно переделить собственность, и есть сильное рабочее движение, которое одно только и способно остановить внешнего врага. Но на таких исключениях стратегию революционной борьбы не построишь. XX век дал немало примеров того, как ставленники буржуазии самых разных мастей, от ультраправых до «социалистов», объединяли усилия, чтобы утопить в крови борьбу рабочих.

Те левые, кто верит в либеральные сказки о «диктатуре личности», заранее обрекают дело социальной революции на поражение.

Эмоции вместо разума

Любая буржуазная идеология расползается по швам, когда сталкивается с трезвым анализом и логически обусловленными вопросами. В особенности для неё опасен марксизм, который учит мыслить трезво, не поддаваться на эмоции, не покупаться на красивые фразы и лозунги, постоянно спрашивать: «Cui prodest?» («Кому выгодно?») Или же, выражаясь словами классика, «за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».

Поэтому все проповедники буржуазии любят давить на эмоции. Им важно пудрить мозги «наукообразными» рассуждениями, подкреплять их авторитетным мнением «экспертов», а также подвергать остракизму, высмеиванию тех, кто не поддаётся шарму буржуазной демагогии, задаёт «неудобные» логичные вопросы, призывает изучать марксизм и руководствоваться в борьбе именно им, а не истерическими порывами одиночек-блогеров.

Эти приёмы активно эксплуатируются и сторонниками либералов в левом движении.

Во-первых, поддержку и признание либералов получают те левые блогеры, группы, движения, которые умеют «наукообразно» рассуждать о марксизме, но под видом марксизма подсовывают своим сторонниками различные буржуазные концепции в экономике, политике, теории. Это могут быть философские концепции Маркузе или Альтюссера, экономические выкладки Броделя или Арриги, какие-либо иные «новолевые» идейки, то есть, подкрашенная «левыми» словечками либеральная стряпня. Значительная часть левой аудитории, не имея базы классического марксизма, с лёгкостью покупается на цветистые фразы высокоучёных спикеров.

Во-вторых, либералы делают ставку на тех блогеров и политиков, кто рядится в «левые» одежды, но при этом отучает свою аудиторию от критического мышления. Если вы встречаете популярного блогера, который культивирует подзаборный уровень дискуссии, строит свои умозаключения на эмоциональных выкриках, кривлянии и клоунаде, то будьте уверены — буржуазия к таким персонажам благоволит. Ведь они направляют острие своей обезьяньей «критики» именно против марксистов.

Политические коалиции

Выстраивание широких политических коалиций является важным инструментом влияния буржуазии. Имея достаточные медийные, финансовые, организационные ресурсы, буржуазия стремится через коалиции привлечь к себе самые разные движения, чтобы заполучить «пехоту» для исполнения своих замыслов. Естественно, благосклонностью либералов пользуются те левые, кто также выступает за блок с либералами. Всех оппонентов этой точки зрения либералы устами своих левых миньонов называют «сектантами».

Как же следует относиться к политическим союзам и коалициям? Следует ли широко пользоваться этим инструментом? Или, может быть, наоборот — ни в коем случае не вступать в блоки, чтобы не потерять свою чистоту и принципиальность?

Проще всего разобрать последнюю крайность. Полный отказ от заключения союзов и вступления в коалиции (под предлогом «чистоты принципов» или каким-либо иным) — это действительно сектантство. Коммунист руководствуется не какими-то с неба взятыми идеями, не морализаторством, не оторванными от жизни, бумажными «принципами», а революционной целесообразностью. Иными словами, что полезно для развития классовой борьбы, для роста сознательности пролетариата, что работает на наши конечные цели, то целесообразно. Религиозным догмам в политической борьбе не место.

Что же говорит нам целесообразность относительно коалиций? Что показывает опыт?

Всякий политический альянс возможен лишь тогда, когда его потенциальные участники видят друг в друге пользу, предполагают выгоду от взаимодействия. При этом каждый участник преследует свои интересы и старается использовать возможности попутчика для собственной пользы. И это нормально. Однако это отнюдь не означает, что партнёры по коалиции будут друг с другом честны (особенно если речь идёт о разнородных, классово чуждых друг другу участниках). Только дурачки или мошенники могут убеждать, что в таких вопросах можно полагаться на чью-то честность.

Нет иного способа обеспечить соблюдение договорённостей, кроме политической силы. Нужно иметь что-то такое, что было бы очень весомым или ценным для партнёра, чего он очень не хотел бы лишиться, и именно это будет надёжнее всяких слов предостерегать его от нарушения уговора. Характер взаимоотношений в любой политической коалиции определяется соотношением сил, а не торжественными клятвами и сердечными рукопожатиями.

Каково же сейчас соотношение сил в обществе? Как мы упоминали выше, российский пролетариат слаб и разрознен, в массе своей не осознаёт коренных интересов. Борьба этого «класса в себе» даже за самые простые интересы носит очаговый характер, а классовые организации чрезвычайно неразвиты. Иными словами, в любой коалиции с какой-либо буржуазной группировкой рабочие (и их политические представители) — это заведомо слабая сторона. Та сторона, которую можно привлечь щедрыми обещаниями, использовать для своих целей, а затем без колебаний отбросить, поскольку никаких последствий за нарушение договорённостей не будет.

Следовательно, хотя коммунисты не против каких-либо коалиций вообще и должны рассматривать каждую ситуацию отдельно, для нынешних конкретных условий напрашивается вывод: сейчас какие бы то ни было коалиции с той или иной буржуазной группировкой не принесут пользы. Коммунисты не смогут эффективно защитить там классовые интересы — значит, они неминуемо будут использованы и проиграют. Альянсы с одной буржуазией против другой, будучи сами по себе рискованным и даже противоестественным явлением, сейчас не принесут ничего, кроме обмана и разочарования трудящихся в «красных» идеях.

Хороший пример — «болотные» протесты, в которых пёстрая толпа левых (от «Левого Фронта» до троцкистов) сыграла роль подпорки для либералов. Правда, нельзя сказать, что слабейшая сторона оказалась здесь полностью обманута: вожди этих левых сполна получили свой политический гешефт, покрасовались на больших трибунах, попытались впрыгнуть в «большую политику» — ценой предательства интересов рабочего класса. А обычные трудящиеся как раз и оказались тогда обмануты всеми руководителями протеста, став их массовкой.

Основная задача коммунистов и передовых рабочих — работать на собственное усиление. Теснейшим образом взаимодействовать со своей социальной базой, черпать силы в том числе из среды наёмных работников, всячески помогать количественному и качественному росту рабочего движения, помогать превращению пролетариата в «класс для себя», а значит — в настоящий субъект классовой борьбы, в т.ч. и на политическом уровне. Ситуативное взаимодействие, компромиссы и блоки с попутчиками возможны лишь в той степени, в какой они не мешают, а помогают этой цели.

Заключение

Коммунисты не смогут добиться своих целей, прислуживая той или иной группировке буржуазии. Не альянсы с классовым врагом принесут победу, а рабочий класс. Трудно, очень трудно в это поверить, видя положение трудящихся в современной России, уровень политического и организационного развития рабочего движения. Миссия кажется невыполнимой. Поневоле хочется искать там, где светлее, легче и удобней, а не там, где потерял. А тех, кто призывает не терять собственного лица и работать с пролетариатом, проще всего назвать «догматиками».

Состояние умов в нашем обществе хорошо известно. Коммунисты не питают иллюзий насчёт сознательности трудящихся. Мы работаем (и других призываем работать) с рабочим классом вовсе не из-за слепой веры в какие-то догматы, а лишь из-за того, что другого пути нет. Есть множество вариантов энергичной суеты, приятного самоудовлетворения, имитации бурной деятельности. Но путь к победе, как бы он ни выглядел, идёт только через превращение пролетариата в «класс для себя», привнесение коммунистических идей в классовую борьбу. И к этому выводу придёт любой, кто непредвзято изучает марксизм и способен приложить его к действительности.

Объективные предпосылки для революционной ситуации в России пока ещё не созрели. Верхи пока ещё могут управлять по-старому. Низы пока ещё могут жить по-старому. Полномасштабный кризис пока ещё не охватил всё общество. Общественное сознание, разумеется, тоже к радикальным переменам не готово. Какие же практические выводы делать из всего этого?

Оппортунисты всех мастей (от «левых» охранителей до «левых» либералов) делают такой вывод. Раз сейчас предпосылок для революционной ситуации нет, раз рабочий класс «уже не тот», давайте предадим рабочий класс, давайте будем делать «реал политик» в объятиях той или иной группировки буржуазии. И здесь поползновения леволибералов в сторону «общегражданских инициатив» ничем не лучше «теории малых дел» в исполнении КПРФ.

Коммунисты же видят общественные тенденции, понимают неотвратимость полномасштабного кризиса империализма, а потому делают принципиально иной вывод: «Будет революция или не будет, — зависит не только от нас. Но мы своё дело сделаем, и это дело не пропадёт никогда». Раз объективные и субъективные предпосылки революционной ситуации пока ещё не созрели, давайте сделаем всё от нас зависящее, чтобы к «часу X» российский пролетариат был максимально готов к решающим классовым боям.

И заниматься этим надо уже сейчас. Когда кризис разразится, готовиться будет поздно.

А. Батов

---

1. Кстати, в 90-е было ровно наоборот: либерализм был свойственен провластным партиям, и даже «патриотическая» КПРФ поддерживала либералов то свободным голосованием в Госдуме, то «правительством народного доверия», а в начале «нулевых» активно заигрывала с ЮКОСом. Для «несистемной» же оппозиции, напротив, был характерен махровый патриотизм самых разных оттенков: от красного до коричневого. ↩︎
2. признан иноагентом ↩︎
3. признан иноагентом ↩︎
4. Весной 2024 г. получило клеймо «иноагента» и самораспустилось. ↩︎
5. признан иноагентом ↩︎
6. В Москве ещё сохраняется мемориал с фотографиями погибших. Он находится на Дружинниковской улице, прямо рядом со стадионом «Красная Пресня», где в октябре 1993 года пытали и расстреливали пленных защитников парламента. ↩︎
7. Подробнее см. Осин Р.С. Левые силы и стихийный протест: История, уроки, современность, перспективы. — М., 2017. ↩︎
8. признан иноагентом ↩︎